Сергей уже час бесцельно мотался по городу…. Сорвавшись из дому после звонка Ларисы, он не мог успокоиться….

Перед глазами мелькали улицы, городские кварталы и снег… Снег под колесами, снег на обочинах, снег, порхающий в воздухе…

Никуда не скрыться от этого белого пушистого чудовища, как и от слов бывшей жены.

- Алиса не приедет к тебе на новый год, и вообще, пора бы тебе понять, что у нас своя жизнь, и в ней для тебя нет места.

Сумерки зимнего утра подчеркивали многочисленные мерцающие огни новогодних гирлянд. 

Каждое лето в детстве приезжала я к бабушке в рабочий посёлок, что прилепился своими домишками к кривым улочкам, сбегавшим по склону горы. От крайнего дома до вершины оставалось всего пару сотен метров. И жила в нём армянская семья, заброшенная на Урал ещё в эпоху великих комсомольских строек. Когда я познакомилась с бабушкой Ануш, от большой и дружной семьи остались лишь старики да внук. Страшная трагедия на заводе унесла в один день жизни трёх сыновей и невестки бабушки Ануш.

Частенько поселковая детвора собиралась на скальном выступе, недалеко от её дома. Оттуда открывалась прекрасная панорама: и пруд, и новый город за ним, и завод с окружившим его старым городом, лежали перед нами, как на ладони.

Въедливое треньканье телефона медленно, но верно вползало в голову Петровича, разгоняя сон. Не  открывая глаз, Петрович нащупал на тумбочке телефон и нажал кнопочку ответа.

- Митя, Митенька, ты должен немедленно прийти ко мне, - завопил телефон голосом старшей сестры.

- А который сейчас час, - пытаясь прогнать остатки сна, пробурчал недовольно Петрович.

- А это сейчас не важно! – зарыдала трубка, - Глаша пропала! Она не ночевала нома.

Петрович сел на кровати – Глаша это уже серьезно.

Солнце блеснуло последним лучом и спряталось за дальние горы.  Ярче стали на небе звёзды, потемнел лес вокруг, громче зазвенела на перекатах речка, стих ветер, шуршавший в кронах сосен.

Мы заворожено ловили последние минуты золотого заката, сулящего назавтра отличную погоду.

- Ой, гляньте! – привлекла всеобщее внимание Таютка, - вон на том берегу какие-то зеленые огоньки!

И действительно, по мере того, как гасло небо, напротив нас, за рекой, на её пологом берегу загорались огоньки. Их становилось всё больше.

Есть у нас в поселке дед. Имя его люди не помнят, и сколько лет старику, никто и не скажет. Кличут Епифанычем и детвора, и взрослые. Летом он в одиночестве на лесной пасеке в землянке живет. Зимой в поселке в своем доме детей привечает, тех, что по малолетству не могут работать ни в горе, ни на прииске. Соберется такой мелкоты полна горница, и пойдут у них разговоры, сказки да присказки. Однажды и я забрел на такие посиделки в дом Епифаныча. Долго слушал его побасенки, а потом спросил:

- Епифаныч, а вот слышал я, на севере, за Турой, есть рудник, который «Красной шапочкой» все называют. Не знаешь почему?

- Как не знаю? – всполошился старик, - я все знаю. Вот послушайте.

Жертвам теракта в московском метро посвящается

Ночь неумолимо уступала рассвету. Звёзды гасли, вернее, таяли, отдавая свой блеск небу, которое становилось светлее и светлее там, где просыпалось солнце. Самый первый, самый шустрый лучик, вырвавшись из-за горизонта, начал прыгать по голым веткам деревьев, по ещё пустынным улицам, по окнам домов, стараясь проникнуть сквозь задернутые шторы. Он был так весел и юн, город  невольно улыбнулся ему навстречу.

- Я несу тебе, город, новую любовь, - шепнул лучик, - она родится сегодня!

Есть в нашей семье фирменное блюдо, не праздничное,  нет. Но готовится только по воскресеньям, когда вся семья в сборе. Полевая каша. Почему именно полевая? Да потому, что в пору моего детства ее готовили летом на покосе да в поле на картошке. Помню, однажды и меня взяли на покос,  чтобы помогала деду Пасечнику на стану. Пасечник – это не фамилия, а так, прозвище. Настоящего имени старика никто и не помнил уже,  про себя дедок говорил, что с малолетства на пасеке работал, сперва на хозяина, потом и свою заимел. Жил он тогда на белгородчине, попал  на Урал в послевоенные годы, когда вместе с братовьями поехал Магнитку строить. 

-А я говорю вам, есть Белая Баба! – маленький чернявый Санек даже вскочил со своего места, - мне шуряк рассказывал. Он скреперистом на Магнетитовой работает.

-Такое же брехло, как и ты, поди, - усмехаясь в усы, проговорил мастер участка Данилыч, человек всеми уважаемый.

-Че брехло-то сразу! – обиделся Санек, - по чем купил, по том и продаю!

-Да ты рассказывай, - потянул его на лавку Цыган, прозванный так за цыганскую внешность, - скоро уж автобус придет. 

Приближалась масленица. Решил Михасик матушку свою порадовать и удивить - самому напечь ей вкуснющих блинов. Знал Михасик, что непростое это дело – блинопечение, надобно ему научиться.

В одно утро оделся он да вышел из дому. А путь лежал на другой конец села в пекарню. Может согласится Пекарь Михасика в ученики взять. Выслушал Пекарь мальчика и говорит:

- От чего ж не научить тебя доброму делу. Молоко да яйца есть у меня в достатке. Да, только мука у меня закончилась. Ступай к мельнику Мукуличу. Добудь муки.

Компания мальчишек удобно расположилась в большой беседке в углу двора. Все отдыхали после напряженного матча с соседним двором. Разговаривать не хотелось. Какие могут быть разговоры, если игра закончилась в пользу противника! Пусть с перевесом в один только мяч, но все же это было неприятно.

- У них в команде почти все старшаки, - подал голос Венька, - вот были бы они как мы… Мы бы им дали жару!

Друзья понимали, что капитан пытается поднять настроение, но оно никак не хотело подниматься.

Внимание Веньки привлекла одинокая фигура, появившаяся из-за угла дома.