В конце рабочего дня, когда все спешили в автобус, чтобы вернуться домой, кто-нибудь обязательно спрашивал Юльку:
– Опять остаёшься? А зря. Сходила бы на танцы, в кино…
Девушка улыбалась в ответ, прощально махала рукой, мол, вам счастливого пути, а мне тут лучше…
В райцентре у Юльки имелось место в общежитии, но ей нравилось бродить одной по степи, наблюдать за закатом, а после смотреть в звёздное небо.
Как-то в заводской столовой я остался недоволен обедом.
– Борщ по-человечески приготовить не могут! – в сердцах произнёс я, отставляя в сторону тарелку.
Сидящий за одним столом со мной бывалый корабел Валерий
Иванович Петров усмехнулся:
– Настоящий борщ сварить – тоже не простое дело!
И поведал историю из своей жизни.
Как прожить жизнь праведно и с пользой, чтобы после тебя осталась добрая память? На этот счёт даётся рецепт: человек не зря существовал, если построил дом, посадил дерево и воспитал сына. Подразумевается, что в доме будет жить и сытно, и уютно, что дерево будет приносить и тень, и плоды, что сын вырастет настоящим человеком, истинным гражданином-патриотом.
В одной компании как раз зашёл разговор на эту животрепещущую тему. Боже, никогда не думал, что возникнут у каждого разные мнение – шуточные, серьёзные и даже циничные. Привожу их в том порядке, как они высказывались.
Сосед по даче, Иван, – мастеровой мужик. Всё на участке изготовлено его руками – добротно и глазу приятно.
Недавно привёз он ящикотару – целый грузовик, по дешёвке приобрёл. Вижу: разбирает её аккуратно – доска к доске, а гвозди в ведёрко складывает.
Подхожу, интересуюсь:
– Дровами обзавёлся?
– Это для вас, лодырей, ящики – дрова, а для меня – дельный материал, – ворчливо отвечает Иван. – Хочу конуру для Мухтара – сторожа верного – собрать,
Таежное охотничье зимовье спряталось в верховьях Быстринки среди вековых сосен. Почерневший от времени сруб покосился, наполовину ушел венцами в землю и порос мхом. Сквозь крытую рубероидом крышу дымит в небо ржавая труба.
Внутри тепло и уютно. Под низким потолком висит на проволочке «летучая мышь», ее ровный неяркий свет создает особую атмосферу волшебства. В небольшое, с газетный лист оконце проглядывают синеющие сумерки, потрескивает крепчающий к ночи мороз. Самодельная, сваренная на века печурка довольно светится раскрасневшимися боками. В избе пахнет березовыми дровами, сосновой смолой, овчиной и едой. Пахнет вкусно.
Из небытия, сквозь сладкий утренний сон, пробивается робкий стук в дверь. Надо вставать.
Темень. Разгулявшийся к ночи ветер унылым воем упирается в стену барака, через неплотные рамы прорывается в остывшую за ночь комнату, пугает жидкие занавески и оседает пушистым инеем на подоконнике.
Сушит во рту. Выступившая на пересохшем языке «щетина» больно царапает нёбо. Невыносимо хочется пить и спать. Лучше бы пару глотков пива. Потом всех послать и… укутавшись потеплее, досматривать нахально прерванный сон. Желания пить и спать борются между собой, и одно из них должно умереть.
Как-то прилетел в Сургут мой давнишний московский приятель, и привез с собой американца. У того свой экономический интерес к нашему краю имелся. Узнал я о приезде только на второй день, когда с нужными людьми они уже повстречались и все дела уладили. С Сашкой мы не виделись давно, только по телефону общались, а тут такой случай. Естественно, я их к себе зазвал. Хоть гости получались неожиданные и времени на подготовку не так много, но мы управились. Жена к таким поворотам судьбы привычная, и к приходу гостей стол был накрыт основательно.
Стояла ранняя весна. Такая весна, какая бывает, может раз в десять лет, а, может, и того реже. Уже в середине апреля ветер задул с юга, дружно навалился на выстуженные долгой зимой обские просторы и развел везде хлябь. За неделю снег в городе почти вытаял, тальники запушились "котиками" и это задолго до Вербного воскресенья и Пасхи. Правда, снег растаял не везде. По оврагам и распадкам был еще до метра глубиной, и от него несло холодом и сыростью. А на высоких местах, особенно тех, что находились на южной стороне, уже было сухо, и в ясный день даже тепло. Кооператив, где я держал свою лодку, стоял на песчаном берегу протоки,
Подробнее ...
В ту протоку так просто не попасть. Устье ее густо заросло тальником, завалено топляками, и со стороны реки совсем незаметно. Но если заглянуть за тальники, то дальше открывался узкий и достаточно глубокий проход. Большой лодкой не пройти, но хантыйским обласом, или старого образца «Казанкой» пробраться можно.
Шулюм – это такое варево, которое готовится исключительно на костре, и шулюм – это все-таки действо. Кто думает, что это просто еда, тот так же сильно ошибается, как я в молодости, когда думал, что женитьба – это раз и навечно.
Особенным шулюм бывает только осенью, когда все живое набирает к зиме свой вес и стать. Лес к тому времени берется желтизной, по распадкам разные грибы россыпью и уже некуда их брать, а третьего дня были первые заморозки. Самое время для шулюма.
Возле нашего дома шумят сердцевидной листвой старые тополя. Большой иссиня черный ворон облюбовал ровную ветку на высоком осокоре. Ветка выросла почти под прямым углом к стволу и хорошо освещена солнцем. Дважды в день, утром и вечером, в одно и то же время ворон прилетает, усаживается на привычное место и зычно каркает на всю округу, сообщая птицам важные новости.
Как-то иду я мимо тополя и слышу, как ворон громко каркает, а его перебивает злобным стрекотанием сорока.
Хмурый весенний день. Дымка облаков. Пепельная улица, графитно-серый асфальт, желтая трава щетинится на газонах. В тени берёз и тополей горкой лежит грязноватый, льдистый снежок. Растрепанный клён – американец, похож на озябшего бродягу, закутался в бурую, драную шаль прошлогодней листвы и трясет кисточками крылатых семян.
Ветер подул, и ржавые листья закружились, пригоршнями упали на дорожный асфальт, на щербатую, бетонную, тротуарную плитку. Прохожие бегут, подняв воротники, натянув капюшоны на глаза,
