Летел самолет с нашего аэродрома в Киев. Генерала вез. Как известно, в Киеве два аэродрома: Жуляны в черте города и Борисполь черт-те где, в сорока пяти километрах. Запросились на Жуляны. Там и стоянки под такие же самолеты есть, и в город близко.
Но авиация тем и славится, что в ней пятниц на неделе гораздо больше, чем в других войсках. Воздушная обстановка сложилась так, что на Жуляны ну никак! И радиообмен такой напряженный, что не выйти в салон и генералу не доложить. А он, сердешный, сидит себе, глазки закрыл и не ведает, что его не в Жуляны, к борщу и уюту домашнему поближе, а в черт-те где расположенный Борисполь везут.
Служил в свое время заместителем начальника политотдела 17-й воздушной армии один полковник, вот только жаль имени-отчества вспомнить не могу. Душа человек. Ему ЧВС (член военного совета) все дела человеческого свойства поручал.
Вот придет к нему, бывало, жена офицера не шибко путевого, и давай полковнику жаловаться. И пьяница, мол, муж у нее, и бабник, и ни одной юбки не пропустит, и дома не ночует, и деток не воспитывает, а уж ее, бедную, она и не помнит когда. А давеча даже кулак к ее носу подносил. Уж вы, товарищ полковник, повлияйте на него, ваш ведь офицер. Пусть знает, как ее обижать. Пусть дома ночует и ее, это самое. Ну и деток, конечно, чтобы воспитывал.
Рассказывают добрые люди, что было это в давние советские времена. Годах в этак, скажем, семидесятых.
Суть не в этом, а в том, как люди буквально понимают поговорку «Долг платежом красен».
Лейтенант-выпускник – как новенький полтинник, неважно каких войск. Все они друг на друга похожи.
У всех блеск в очах, и все на полковников с сожалением смотрят, типа, эх, слабак, не смог до генерала дослужиться, а уж я….
Ну, неважно.
Я тоже так думал. Идет этот лейтенант, в метро спешит, для них это характерно; всегда их девушки где-то ждут, и этого тоже ждала.
Возле самого входа в метро старый прапорщик его за рукав останавливает:
– Слышь, лейтенант! Одолжи пятачок. На службу опаздываю, а деньги дома забыл. Должно, на рояле оставил.
Карьера офицера зависела от многих факторов. Одним из основных считалось участие в общественной жизни части и соединения.
Общественная жизнь представлялась, в основном художественной самодеятельностью. Кто хотя бы в хоре не пел, не мог рассчитывать на успешное продвижение по службе. При этом такие вещи, как голос и слух и даже их полное отсутствие, в расчет не принимались. Стой и раскрывай в такт рот, больше от тебя и не требуется. Главное, чтобы водку в меру пил. И чтобы мысли дурные о правильности социального устройства в голову не лезли. Отвечай потом за тебя.
Как-то совершенно неожиданно в четыре утра загудело. Стас, проснувшись от всепроникающих звуков сирены, сидел на койке, почесывая правое ухо. Обычно о неожиданной тревоге знали, как минимум, за неделю. А тут черт те что, то ли тревога, то ли сирену перемкнуло где? В соседней комнате зазвонил телефон. Там жил новый начальник штаба полка в ожидании освобождения квартиры, которую пока занимал старый, переводящийся на запад начальник штаба.
Вот когда Стас порадовался хорошей звукопроницаемости стен в общежитии. А то обычно они с Зойкой, как мышата, и все равно Шамиль, прапорщик, живущий в комнате справа от выхода, по утрам залихватски подмигивал ему.
Прилетел как-то к нам командующий авиацией флота. Собрал всех в Доме офицеров и рассказал странную вещь. Оказывается, в тех частях, где выявлено больше недостатков в подготовке и выполнении полетов, там меньше предпосылок к летным происшествиям, а также летных происшествий. Привел статистику. Всем стало ясно: чем больше недостатков вскроем и устраним, тем безопаснее летать будем.
Как-то гоняли наши доблестные противолодочники самолетом Ил-38 американскую подводную лодку восточнее мыса Шипунский на Камчатке.
Близко от территориальных вод. Удачно так контакт установили. Море спокойное, шумов посторонних нет. Обычно через час в районе поиска десятки кораблей лодку своими шумами маскируют. А тут тишина, на воде никого.
- А полковые наши, полковые-то что учудили! ? Коля Белошвейкин, молодой командир экипажа, охотник со стажем, завладел вниманием еще смеявшейся компании. - Я про то, как управленцы берлогу купили, - призвал он в свидетели Серегу Дьяченко, который, зная, о чем пойдет речь, в предвкушении удовольствия уже крутил головой.
У дочери день рождения. Гости, подруги. В основном с мужьями. Человек десять. Чтобы не мешать, стал под дверью и слушаю.
Шум и ор, как на бирже до спада. Радуюсь – вот умеет же молодежь веселиться. Практически без выпивки. Вот курят только, как пираты. Но разговоры какие-то странные. Все больше «Да» и «Ага» и смеются как-то недружно. То одна захихикает, то другая заржет. Значит, на группки разбились.
В славном авиационном полку, базирующемся близ берега моря, летчики, как и везде, любили коньяк.
Приближался Новый год, и надо было что-то делать. Запланировали полет в Кировабад − двигатель на завод отправлять. Лучшему экипажу Ан-12 была доверена честь обеспечить полк янтарным напитком. Им вручили две двухсотлитровые бочки, две тысячи рублей и явки поставщиков.
Подробнее ...
В далекие шестидесятые годы, далеко на север, под самый Новый год, летит Ан-24. Пассажиры мирно дремлют. В кабине экипажа радист чешет лоб, изобретая очередную комбинацию.
Вдруг, он подскакивает и выбегает в салон. Там он смотрит сквозь иллюминатор на правый двигатель, затем на левый, в отчаянии хватается за голову и убегает в кабину.
