Я лечу, улетаю от всех,

кто мне дорог,

кого

не хотел бы терять.

Улетаю от прожитых дней,

что остаются позади

цепочкой светлых пятен,

уменьшаясь вдали.

Я уношу с собой в темноту

все недóжитые ночи и дни

и все свои сны.

Я такой же, как все.

Где-то рядом, возможно,

летят другие,

каждый в своём туннеле.

Умоляю:

не молчите!

Кажется, кто-то кричит...

А может быть, это мой голос

мечется

среди тесных

невидимых стен?..

***

Кто сказал,

что время

движется вперёд?

Оно течёт во все стороны,

растекаясь

на широкой тарелке

вечности.

Я тень

Я – это не я.

Я тень,

дрожащая на сквозняке.

Остаток откипевших ожиданий.

Унылый кашель

не состоявшейся весны.

Пытался петь -

и поперхнулся,

вдруг осознав,

что надо бы рычать.

Однако, не хватало нам ещё

рычащей тени.

Дрожи, друг, шелести

пустыми листьями фольги

воспоминаний ни о чем.

Давно всё отгорело.

Пепел унесло

с белёсым горьким дымом.

Шевелятся в золе на сквозняке

истлевшие клочки.

Что было в них завёрнуто?

Никто не знает,

да и не хочет знать.

Осталась дрожь.

Озноб и кашель

полупрозрачной тени,

с попыткой вспоминать.

Двойное небо

В моей душе осела грусть,

но я ей рад,

поскольку это знак

ещё живой души.

Я не боюсь

моей оставшейся,

возможно, не простой судьбы.

Но я грущу.

Грущу не по тому,

что было позади,

а по тому

чего со мною не было,

быть не могло

и никогда не будет.

Плывущий сон

манил и звал

и обманул,

хотя я знал,

что это – сон.

Искал я зелень

ярче, чем весной,

искал я небо

глубже и синей,

чем в ночь июньскую

Купала.

Хотел пройти босым по утренней тропе,

покрытой мягкой, тёплой пылью,

с цепочкой мелких крестиков на ней –

следов вспорхнувших птиц.

Искал я важный разговор.

И мне не раз казалось,

что лёгкие слова,

которые должны всё объяснить,

они вот только что сухим дождём

тихонько простучали

по гулким стенкам воздуха,

ссыпаясь.

Но этих слов

я так и не расслышал.

Мне грустно наяву.

А под моей рукой –

колючий холод каменных перил.

Блестит измятый, мокрый

уличный асфальт.

Гляжу я в небо

с блёклой синевой,

остуженное октябрём,

и всё же чувствую,

что за его экраном

скрывается другое небо,

которое я видел

лишь во сне...

Вселенная в одном листке

Вселенная умещается

в одном листе,

слетевшем

с желтеющей берёзы над прудом.

Он перестал вертеться в воздухе,

зацепившись за вершинку

ещё зелёной осоки,

торчащей из воды,

и предлагает

рассмотреть в нём

все элементы и частицы,

из которых состоит Вселенная.

И, может быть,

если поковыряться

в нём как следует,

можно найти

даже следы анти-материи.

При ближайшем дуновении ветерка

лист упадёт

на выглядящую мягкой воду

и поплывёт дорогой,

которую можно посчитать

частью Дороги Вечности.

Мы вечны

Все мы смертны

и все мы

всё-таки бессмертны.

Во всяком случае

в теченье парочки

ближайших миллиардов лет

милашки-атомы,

из которых я сейчас устроен,

не пропадут

и уж куда-то непременно попадут,

что б ни случилось на земле,

и даже, если

и сама Земля исчезнет.

Как это приятно сознавать!

Присоединяйтесь.

***

Я хотел бы

массового поражения

населения

каким-нибудь сверхмощным,

гениальным стихотворением,

внезапно возникшим

из пушкинского небытия.

***

Назойливо яркий свет

может всё затемнить.

А непроглядная тьма,

наоборот,

способна

помочь увидеть.

***

Бывает:

мелодия звука.

Ещё бывает:

чарующая мелодия мысли.

Такая – не часто.

И не обязательно –

у сумасшедших.

***

Мы все –

листки

на ветке

матери-природы.

***

Ножницы ног

стригут

время.

Верлибры 2