В этот год сильные морозы ударили очень рано. Ещё была первая декада ноября, а столбик термометра ночью опускался до отметки минус сорок градусов. Ранее утро. Темно. Я пробирался вдоль школьного забора к автобусной остановке, чтобы уехать на работу. Дорогу освещали луна, звёзды, да вдалеке свет от горящих окон домов, где их хозяева успели проснуться, но пока не покинули свои жилища.
В серебристом мерцании света,
Среди вязкой космической тьмы,
Я увидел сиянье рассвета,
И с тобою вновь встретились мы.
По пыльной дороге навстречу подпрыгивающей полуторке несется ватага чумазых ребятишек. Для взрослых это дети местных узбеков, казахов и эвакуированных из европейской России, с Кубани, с Украины. Мы же делимся по силе, росту, ловкости, умению отличить “студебеккер” от “ЗиСа”, сержанта от старшины, танк от тягача или танкетки, “ястребок” от “кукурузника”. А вовсе не по тому, как оказались наши матери в маленьком поселке Головной Узел при электростанции на реке Чирчик – на границе между Узбекистаном и Казахстаном.
Город. За темными стеклами
Люди усталые спят.
А на них очами добрыми
Светлые ангелы глядят.
И тихая вьется музыка
В сиянье нежных лучей.
C легкой руки г-на Б. меня записали в графоманы и даже надежды на право называться поэтом не оставили. Со слов этого г-на выходит, что носить гордое это звание могут только члены Союза писателей, и то через одного. Другим бедолагам, умеющим сочинять и мыслить нестандартно, запрещено на пушечный выстрел приближаться к дому №12 на улице Пушкинской, потому что они все однозначно графоманы.
- Эх, скакать бы на белом коне
- К неприступной зубчатой стене!
- Но – не мне.
- Не хочу я твоих свиданий.
- Не хочу я твоих лобзаний
- И во сне.
Батькам...
Поверніться, рідні, поверніться!
Де ви там? В яких тепер краях?
Подивіться, любі, подивіться,
Як квітують трави у полях,
Я узнал тебя под маской друга,
Недруг мой,
Льстивый, лживый, похотливый,
Демон злой.
Что тебе? Моя ль дорога
Колет глаз?
Если бы не высокий черный Гриша с натертой до крови спиной, налегке вышагивавший впереди, нас бы расстреляли - в сумерках у моста через реку Менкюле. Три или четыре одиночных выстрела в нашу сторону переросли в канонаду. “Из карабинов бьют”, - понял я (тогда, почти тридцать лет назад, я без труда различал винтовочные и ружейные выстрелы, а Кеша умел определить и калибр ствола, и жаканами палят или дробью, гладкий ли ствол или “чок”, “получок”). Гриша заметался в испуге, потом кинулся наутек - галопом.
ОБС/2 находится под Смолевичами Минской области, недалеко от поселка Колодищи. А точнее я вам сказать не могу, поскольку эта воинская часть – сверхсекретная.
Розділ 1
«Няв! Рятуйтеся, хто може! —
Вискочив із хати кіт. —
Няв! Потоп почнеться схоже!»
І прожогом — до воріт!
Детские ладошки
На щеки мне легли,
Мягко надавили:
– Папочка, не спи!
На карте Москвы он не обозначен, нет его и в каталоге столичных улиц. Однако «проспект Шафаревича» знают. В основном – те, кто с тоской пакует вещи. И не надеется на манну небесную за кордоном. Позапрошлой весной побывал среди них и я; тогда-то и дошло до меня почему мрачное подземелье зовут именем известного математика…
1
Вадик сидел на бревне, в тени высокой акации. Перед ним, в зарослях камыша, чернела протока, покрытая зеленой ряской и тиной. За его спиной, из-за куста малины, настороженно выглядывала Анна Ивановна.
1
Каждое воскресенье ближе к обеду Николай Александрович Парфёнов ходил в церковь, расположенную в глубине соснового парка. Парк был разбит в советское время на пустыре между рекой и строящимся новым микрорайоном к очередному дню рождения вождя пролетариата.
В хрустальной банке жил человек:
Ходил на работу, курил сигареты,
Лежал на диване, читая газеты.
Мелькали года у его сонных век.
«Не людина й не примара,
Не тварина і не птах —
Я великий Нечупара,
Неохайний просто жах!
1
Тело сочится светлым медом
И истекает, словно свеча.
Подробнее ...
Сапфо.
Был вечер, я мыла на кухне посуду, а мои драгоценные мужчины уже заняли места в креслах, приготовившись к просмотру очередного американского боевика. Пока же по телевизору крутили рекламные ролики, и им приходилось терпеть восторженные возгласы, типа: «Сникерс!» – «Твикс!» – «И толстый, толстый слой шоколада!»
Впустив Аленку в прихожую, он убежал обратно в комнату, на ходу бросив:
- Раздевайся и проходи. Сегодня у меня серьезные товарищи.
Аленка причесалась и бочком вошла в комнату. Там сидело трое мужчин солидного вида. Рассадин небрежно кивнул:
