Чтобы вдруг не обогнали.

А дорога-то щербата.

Проезжаем чьи-то даты,

Чьи-то хаты, казематы…

В небе скачет конь крылатый.

А дорога – не цветами,

Вся усыпана камнями,

Изборождена следами,

И пропитана веками, и годами,

и часами…

И слезами вся дорога,

Как святой водой умыта.

Скользко. Смотрят все под ноги.

Сеют звезды через сито.

В спешке звёзд не замечают.

Звезды падают на землю.

А дорога мчится дальше.

А из звёзд растут деревья

*   *   *

Постоянно ищу ответы.

А в ответ слышу лишь приветы.

А в ответ слышу лишь вопросы,

Они горькие, словно слёзы.

 

Даже воздух, сладчайший в мае,

Шелестит: «Ничто не знаю».

Я боюсь за тебя, Украина.

Я боюсь за тебя и за сына.

 

Бывшим…

Не замечать, не мучиться вопросами,

Не повторять – «страна, вина, война»,

А говорить на «чёрное» - «белёсое»,

Выглядывая тихо из окна.

 

Не выделяться даже в грязном месиве,

Быть с краю – не на взлётной полосе,

Оправдывать любое мракобесие.

И быть, как все, как все, как все.

 

*  *  *
Путь от девятого мая

к двадцать второму июня.

Радость Победы сменяет

ужас начала войны.

Кажется, всё понимаю.

Кончена песня, и струны

Рвутся, как будто снаряды.

Вот они снова слышны –

Выстрелы, крики невинных,

лай полицайских овчарок,

Господи! Память не хочет

заново всё вспоминать.

Это не гром. Это «Грады».

Новый нежданный «подарок».

Горечью полнится память,

как грозовая тетрадь.

Кто-то листает и плачет.

Все пораженья-победы

Кляксами крови залиты,

а не зелёным вином.

Память разбитых окраин

тихо крадётся по следу

Тёмной, непраздничной ночи,

той, что сменяется днём…

 

*   *   *
Где-то на окраине тревог,

Где живут бегущие по кругу,

Вечность перепутала порог,

И в глаза взглянули мы друг другу.

 

Черствые сухарики мечты

Подарила, обернувшись ветром

В мареве тревожной маеты,

Где окраина так схожа с центром.

 

*   *   *
Убивали, стреляли,

пытали и вешали

Лишь за то, что –  не свой,

лишь за то, что – чужой.

И плевалась патронами

ненависть бешено

В час, когда состраданье

вели на убой.

 

В муках корчилась совесть,

рыдало отчаянье.

Справедливость терпела

удары под дых…

Как сквозь годы, сквозь смерть

прорастало раскаянье.

Только ненависть снова

живей всех живых

*  *  *
Плотная парадная колонна –

Вдох и выдох – лишь на «раз и два».

Мысли и поступки – все синхронны,

Словно улетевшие слова.

 

Марширует целая эпоха,

Не скорбя, рыдая и трубя.

Падая на половине вдоха,

Отвечая каждый за себя…

*  *  *
Земля со множеством
                        пулевых ранений
Не сходит с орбиты,
                         хоть ей очень больно,
Но слёз дождя
                        удержать не в силах,
И смыть не может
                           кровавый закат.

А люди думают -
                              жизнь будет вечной,
Бесстыжей, как будто
                               выстрел контрольный.
И, вроде бы, не стреляют.
                              А пули – летят и летят…   

*  *  *
Не геройские, и не могучие –

Выживают самые живучие.

 

Не отчаянные, и не смелые –

Побеждают самые умелые,

 

Те, кто в мелочах находят главное,

Их потом и называют «славные».

 

Не кураж, не молодецкий блеск в очах –

Главный смысл победы – в мелочах.

*  *  *
Понимаешь, какие дела –

Пахнут кровью чужие пророчества.

Хочет светлой прикинуться мгла,

А вот свету быть мглою не хочется.

 

Понимаешь, забытые сны,

Возвращаясь, не ведают промаха.

Мгла становится тенью войны,

И витает над ней запах пороха.

*  *  *
Ты говоришь: «Откуда столько света?»

Но вишни, вишни, люстрами горят,

В магнолии цветущие одета,

Примерила светящийся наряд

 

Весна, которой старость не подруга.

И вдруг сквозь годы замечаешь ты,

Как белый свет, раскрасив тень испуга,

Струится  сквозь разбитые мечты…

 

*   *   *
Времена упадка Рима далеки, необозримы.

Времена упадка – это проходили мы с тобой.

То ли в школе, то ли дома… Незнакомое знакомо.

Нас учили. Мы умеем продолжать незримый бой.

 

Мы умеем. Днем и ночью. Стал никем. А был рабочий.

Был товарищ, стал – не очень. Если что – готов продать.

А соседи не готовы. Справа дело, слева – слово.

День вчерашний, дым домашний ищут, словно благодать.

 

Слово выстрелить готово. Времена упадка снова.

Времена упадка чести и отчасти всех основ.

Слышу снова, как когда-то: «Аты-баты, брат на брата…»

Кто-то падает. Упадок. Будь готов! Всегда готов!

*   *   *
На моём лётном поле чужие стоят самолёты.

Как взлететь, их минуя, не спутав свои адреса?

Я не знаю пароль, что сказать, если спросят вдруг: «Кто ты?»

Я не знаю пароль, но ведь это моя полоса.

 

Я ищу варианты и крыльями пробую небо.

Я обязан взлететь сквозь преграды, туман и пургу.

Я пытаюсь, пытаюсь. Ведь я – это я, где б я не был.

И взлетаю, мучительно, тяжко. И сквозь «не могу».

*   *   *
И, кажется, будто без вести

пропали надежды. Но вот –

Взлетаем и падаем вместе.

И, кажется, время идёт

 

То быстро, то неторопливо,

Сквозь тиканье вечных минут

Туда, где ушедшие живы,

Где помнят, надеются, ждут…